– Пока только считает, – нервно кивнул Айзек на гудящую кризисную машину, – не обрабатывает данные. Сейчас введу команды.

Он аккуратно вставлял программные карты в аналитические машины. Большая часть карт досталась кризисной машине, но и вспомогательные вычислительные цепи, подключенные с помощью коротких проводов, не остались без инструкций.

Айзек проверял каждую карту, заглядывал в свои бумаги, делал быстрые расчеты, прежде чем вставить карту в считыватель.

Машины стрекотали узкими шестеренками, которые скользили по картам, попадали зубцами в тщательно прорезанные отверстия, перегружали информацию в свои аналоговые мозги. Айзек терпеливо дожидался щелчка, означавшего, что обработка данных успешно завершена, вынимал карту и вставлял следующую.

Попутно он писал понятные только ему каракули на истрепанных листах бумаги и учащенно дышал.

Вдруг зарядил дождь – огромные капли густой и теплой, как гной, воды посыпались с неба. Свинцовые дождевые тучи ускорили приход ночной мглы. Айзек захлопотал быстрее, собственные пальцы показались ему вдруг слишком большими, слишком неловкими.

Его охватывала вялость, какая-то тяжесть легла на душу, усталость начала проникать в плоть и кость. Будто нечто сверхъестественное, тайное накатывало изнутри; клубящаяся черная туча поднялась из глубины разума.

– Айзек, надо бы поспешить, – сказала дрогнувшим голосом Дерхан. – Уже начинается!

Вместе с дождем на них обрушился рой кошмарных чувств.

– Проснулись и вылетели, – с ужасом добавила Дерхан. – На охоту. Побыстрей, Айзек!

Айзек молча кивнул, продолжая свою работу, тряся головой, словно пытался вытряхнуть из нее липкий страх. Где этот чертов Ткач?

– На нас смотрят сверху, – вдруг заявил Ягарек. – Какой-то бездомный. Не шевелится.

Айзек, не отрываясь от дела, прошептал:

– Возьми мой пистолет, отпугни бродягу, если к нам сунется.

А пальцы его все двигались. Нажимали на пронумерованные клавиши, запихивали в пазы неподатливые карты.

– Уже почти готово, – шептал он. – Еще чуть-чуть осталось.

Между тем усиливалось чувство давящей ночи, бурлящих в сознании дурных снов.

– Айзек... – шепнула Дерхан и кивком указала на Андрея.

Тот впал в страшный полусон-полуистерику, он стонал и метался, глаза были открыты, но затянуты мутной пеленой.

– Готово! – воскликнул Айзек и отступил на шаг.

Но вскоре его торжество растаяло.

– Нам нужен Ткач, – сказал он. – Обещал, что будет здесь. Без него у нас ничего не получится.

Оставалось только ждать.

А зловоние извращенных сонных фантазий крепло, с разных сторон доносились вскрики, это спящие страдальцы изливали свой страх или, напротив, бросали вызов неосознаваемой угрозе. Дождь лил все пуще, на бетонной площадке уже образовались лужи. Айзек спохватился, кое-как накрыл грязным мешком самые важные детали кризисного контура. Ягарек обозревал поблескивающие влагой скаты. Когда его мозг переполнился жуткими грезами и реальность тоже стала казаться страшной, он повернулся кругом и стал смотреть в зеркала на шлеме. Нельзя было упускать из поля зрения застывший внизу смутный силуэт.

Айзек и Дерхан подтащили Андрея поближе к контуру. Причем снова они действовали с грубой осторожностью, как будто заботились о его здоровье. Дерхан держала старика под прицелом, Айзек же вновь связал его по рукам и ногам, закрепил на голове коммуникативный шлем. В лицо Андрею он не глядел. Шлем уже был отлажен. Он имел не только выходной раструб на макушке, но и три входных контакта, один для соединения с другим шлемом, второй был несколькими проводами связан с вычислительными мозгами и генераторами кризисной машины. Айзек быстро протер третий вход, удалив грязную дождевую воду, и воткнул в него толстый провод, что выходил из черного прерывателя, от которого тянулся на юг, к реке, к Совету конструкций, массивный кабель.

Ток из аналитического мозга Совета через прерыватель пойдет на шлем Андрея.

– Вот так, вот так, – напряженно бормотал Айзек. – Теперь нам нужен только этот чертов Ткач.

Еще полчаса дождя и нарастающих кошмаров, и наконец зарябил, замутился воздух над крышами, и раздался напевный монолог Ткача.

...КАК ВЫ И Я ПРИБЫЛ В ГОРЛО ШИРОКОЙ ВОРОНКИ В УЗЕЛ НА ГОРОДСКОЙ ПАУТИНЕ... – говорил неземной голос в черепе у каждого. Огромный паук легко выскочил из воздушного завихрения и, приплясывая, поблескивая хитином, двинулся к поджидавшим его. Рядом с Ткачом они казались лилипутами.

Из груди Айзека вырвался то ли кашель, то ли вскрик. На самом деле это был резкий стон облегчения. А душа ушла в пятки. Ткач внушал благоговейный ужас.

– Ткач! – воскликнул Айзек. – Помоги нам!

И протянул призраку-великану третий коммуникативный шлем.

Андрей поднял голову и отшатнулся в пароксизме ужаса, глаза выпучились от притока крови, его вырвало. В следующий миг он уже неистово извивался и дергался, нечеловеческий ужас гнал его за край площадки. Дерхан поймала старика, резко остановила. На ее пистолет он уже не обращал внимания, он вообще не видел никого и ничего, кроме громадного паука, что высился над ним как каланча и наблюдал, медлительно, важно поворачивая голову.

Удерживать старика было легко, его гниющие мышцы были дряблы и сопротивлялись слабо. Дерхан потащила его назад.

Айзек на них не смотрел. Он застыл в молящей позе, протягивая Ткачу шлем.

– Надо надеть, – сказал он. – Сейчас же. Надень, пожалуйста. И мы их всех выловим. Ты обещал нам помочь, ты хотел починить паутину... Пожалуйста...

По твердому покрову Ткача барабанил дождь, и брызги тут же с громким шипением испарялись. Ткач, как часто бывало, заговорил слабым шепотом. Айзек, Дерхан и Ягарек, как ни вслушивались, не поняли ничего.

Он забрал шлем гладкими человеческими руками и аккуратно водрузил на членистую голову.

Айзек закрыл глаза в радостном изнеможении.

Через секунду снова открыл.

– Пристегни, – попросил он.

Пальцы паука двигались элегантно, как у портного.

...БУДЕШЬ ЛИ ТЫ ЩЕКОТАТЬ И ОБМАНЫВАТЬ... – бормотал он, – ...БУДЕТ ЛИ ТВОЙ ВОЗБУЖДЕННЫЙ МЕТАЛЛ ИСПУСКАТЬ ПСЕВДОМЫСЛЬ ЧТО ПОДНИМЕТСЯ СКВОЗЬ ЭФИР МИРИАДАМИ ЛОПАЮЩИХСЯ ПУЗЫРЬКОВ О МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ЛУКАВЫЙ ИСКУСНИК...

Наконец последняя застежка щелкнула под грозной челюстью. И Айзек нажал на выключатели, открывая клапаны на шлеме Андрея, и один за другим передвинул рычажки, включив на полную мощность аналитические вычислители и кризисную машину, и отошел.

По механизмам, разложенным на бетонной площадке, побежали необыкновенные токи. Все затаили дыхание; казалось, даже ливень сделал паузу.

На стыках замелькали искры самых разных, самых дивных цветов. Прочертилась тугая дуга энергии, она вошла в тело Андрея, сделав его мышцы совершенно жесткими. На мгновение его окружил нестабильный нимб. Лицо исказилось изумлением и болью. Точно парализованные, Айзек, Дерхан и Ягарек смотрели на старика. Батареи гнали по сложной цепи большие стаи заряженных частиц, энергия и обработанная информация взаимодействовали в хитрых петлях обратной связи, на фемтоскопическом уровне разворачивалось сверхскоростное действо.

Приступил к выполнению своей задачи коммуникативный шлем, он улавливал выделения Андреева разума, усиливал их и фокусировал в поток мыслеформ и тауматургонов. Они со скоростью света пробегали по контуру и направлялись к воронке, бесшумно выпускавшей их в эфир.

Но были они уже не такими, как на входе. Контур успевал их обработать, прочесть, перевести на язык математических символов.

А еще через бесконечно малую долю времени в цепь ворвались два других потока.

Сначала – эмиссия Ткача, пройдя через надетый им шлем. Чуть позже ток Совета конструкций заискрил по дрянному кабелю, найденному на свалке, протянутому по улицам, подземельям и крышам, – и вошел через клапан в шлем Андрея.