Рудгуттер растопырил толстые пальцы и пристально вгляделся в зернистую поверхность стола между ними.

– Там есть кто-нибудь из твоих? – спокойно спросил он.

Рескью затеребил шарф.

– Есть один среди людей, – ответил он. – Трудно оставаться незамеченным среди водяных, которые в воде обычно не носят одежды.

Рудгуттер кивнул.

После этого оба в задумчивости замолчали.

– Мы пробовали действовать изнутри, – наконец произнес Рудгуттер. – Это самая серьезная забастовка, какая угрожала городу за... более чем за сто лет. Мне ужасно не хотелось бы этого делать, однако, кажется, придется дать им урок...

Рескью мрачно кивнул.

Заворчал громкоговоритель, на столе мэра что-то глухо бухнуло. Мэр поднял брови и открыл заглушку.

– Давиния? – Одним словом он дал понять секретарше, что удивлен ее вмешательству в разговор, однако его доверие к ней столь велико, что он убежден: есть причина для нарушения строгой инструкции, и эту причину она должна сейчас же открыть.

– Отлично! – смягчился мэр, выслушав объяснения. – Конечно, конечно. – Он заткнул трубу и посмотрел на Рескью.

– Как кстати, – сказал он. – Это главный секретарь.

Массивная дверь распахнулась быстро и бесшумно. В кабинет, приветственно кивнув, вошла главный секретарь.

– Элиза, – сказал Рудгуттер. – Прошу, присоединяйся.

Он указал на кресло рядом с Рескью.

Элиза Стем-Фулькер подошла к столу. Вряд ли можно было определить ее возраст. Лицо ее было гладким, как у тридцатилетней. Тем не менее волосы были совершенно седыми, лишь пробивающиеся кое-где темные пряди говорили о том, что когда-то вся шевелюра была другого цвета. На ней был очень умело сшитый деловой костюм, цвет которого явно подчеркивал его принадлежность к милицейской униформе. Элиза не спеша затягивалась дымом ароматного табака из глиняной трубки с чубуком не короче полутора футов.

– Мэр. Помощник мэра. – Усевшись, она вынула из-под мышки папку. – Простите, что вторгаюсь без доклада, мэр Рудгуттер, но мне кажется, вам надо увидеть это немедленно. И вам тоже, Рескью. Я рада, что вы здесь. Похоже, мы стоим на пороге... какого то кризиса.

– Мы как раз говорили об этом, Элиза, – сказал мэр. – Ведь вы о забастовке докеров?

Стем-Фулькер взглянула на него и достала из папки какие-то документы.

– Нет, господин мэр. Я говорю о совершенно другом. – Голос ее звучал отчетливо и жестко.

Она бросила на стол милицейский доклад. Рудгуттер положил его между собой и Рескью, и оба склонились, читая. Через минуту Рудгуттер поднял глаза.

– Двое людей в коматозном состоянии. Странные обстоятельства. Полагаю, вы собираетесь сообщить мне что-то еще?

Стем-Фулькер протянула еще одну бумагу. И снова Рудгуттер и Рескью вместе принялись за чтение. На сей раз их реакция не заставила себя ждать. Рескью присвистнул и принялся жевать щеку изнутри – он всегда так делал, сосредоточиваясь. У Рудгуттера вырвался негромкий вздох понимания.

Стем-Фулькер бесстрастно наблюдала за ними.

– Очевидно, наш агент в организации Попурри не знает, что происходит. Она совершенно сбита с толку. Однако обрывки разговора, которые она записала... видите? «Они вышли наружу...»? Думаю, мы все понимаем, что это означает.

Рудгуттер и Рескью молча перечитывали сообщение.

– Я принесла научный доклад, который мы поручили сделать в самом начале проекта «Мотылек», насчет выполнимости задачи. – Речь Стем-Фулькер была быстрой и ровной, без эмоций. Она положила доклад на стол. – Я хотела бы привлечь ваше внимание к нескольким особенно важным фразам.

Рудгуттер открыл папку. Некоторые слова и предложения в отчете были обведены красным. Мэр быстро пробежал их глазами: «...крайняя опасность... в случае бегства... нет природных врагов... на грани катастрофы... размножаются...»

Глава 24

Мэр Рудгуттер снова вынул из трубы заглушку:

– Давиния, отмени все мои мероприятия на сегодня. Нет, на два дня. Если понадобится, принеси извинения. Меня не беспокоить, разве что взорвется вокзал на Затерянной улице, ну, или случится еще что-нибудь такого же масштаба. Ясно?

Он воткнул заглушку и зло уставился на Стем-Фулькер и Рескью:

– Черт! Мать-перемать! Джаббер! Что затеял этот ублюдок Попурри? Какую ведет игру? И он еще считается профессионалом!

Стем-Фулькер кивнула:

– Это всплыло, когда мы организовывали транспортировку товара. Заглянули в его досье – должна заметить, он работал против нас – и обнаружили, что обеспечить безопасность он способен не хуже нашего. Он не дурак.

– Нам известно, кто это сделал? – спросил Рескью.

Стем-Фулькер пожала плечами:

– Возможно, конкуренты – Франсина, Джудикс, еще кто-нибудь... Если это правильная догадка, то они отхватили кусок, который в горло не пролезет...

– К делу! – властно перебил ее Рудгуттер.

Стем-Фулькер и Рескью, повернувшись к нему, ждали. Он сцепил пальцы рук, утвердил локти на столе и закрыл глаза. До того сосредоточился – казалось, еще чуть-чуть, и лицо пойдет трещинами от напряжения.

– К делу, – повторил он и закрыл глаза. – В первую очередь надо убедиться, что ситуация именно такова, какой мы ее себе представляем. Пускай все кажется очевидным, но нам нужна стопроцентная уверенность. Во-вторых, надо разработать что-то вроде плана: как взять ситуацию под контроль, чтобы получилось быстро и без шума. Что касается первой задачи, то всем нам понятно: нельзя полагаться на человеческую милицию или на переделанных, ксении тоже непригодны. У нас общий базовый психотип, мы все – потенциальная пища. Надеюсь, вы помните наши первые тесты «нападение-самозащита»? – Рескью и Стем-Фулькер поспешно кивнули. – Вот и отлично. Зомби исключать не будем, но это вам не Кромлех – нет у нас технологии, чтобы производить зомби в нужном количестве и должного качества. Так вот, мне кажется, что и первую задачу нельзя решить, полагаясь лишь на обычную нашу разведку. Сейчас необходимо получить доступ к информации особого рода. По этим двум причинам мы вынуждены обратиться к силам более приспособленным к ситуациям вроде той, в которую попали мы. В данном случае требуется модель психики, отличающаяся от нашей. Мне представляется, таких сил всего две, то есть выбор небогат.

Он умолк, ощупал глазами Стем-Фулькер и Рескью. Ждал возражений, но не дождался.

– Так вы согласны? – тихо спросил он.

– Речь идет о после? – спросила Стем-Фулькер. – И о ком еще? Вы не Ткача имеете в виду? – обеспокоенно сощурила она глаза.

– Ну, надеюсь, без него мы обойдемся, – успокаивающе проговорил Рудгуттер. – Но вы совершенно правы: именно этих... гм... потенциальных союзников я и подразумевал. И именно в таком порядке.

– Согласна, – поспешно сказала Стем-Фулькер. – Если в таком порядке – согласна. Ткач... О Джаббер! Давайте поговорим с послом.

– Монтджон? – повернулся к помощнику Рудгуттер.

Рескью, задумчиво поглаживая шарф, медленно кивнул.

– Посол, – тихо произнес он. – Надеюсь, до Ткача не дойдет.

– Мы тоже на это надеемся, помощник, – кивнул Рудгуттер.

На территории вокзала, занимая четыре этажа – с одиннадцатого по четырнадцатый – крыла, носящего название Мандрагора, над одним из самых непопулярных торговых пассажей, где продавали лежалые ткани и иноземные батики, за рядом давно опустевших башенок располагалась дипломатическая зона.

Большинство посольств разместилось в других районах Нью-Кробюзона, заняв вычурно украшенные особняки в Ближних стоках, или Восточном Гидде, или Плитняковом холме, но и здесь их было достаточно, чтобы арендовать целые этажи и давать им соответствующие названия. Крыло Мандрагора существовало почти на полном самообеспечении. Типичный бетонный прямоугольник, ограничивающий центральное пространство; на дне – запущенный сад, с деревьями и экзотическими лесными цветами. По дорожкам носились дети, они играли в этом крытом парке, пока родители ходили по магазинам, путешествовали или работали. Стены вздымались в циклопическую высь, откуда заросли казались мхом на дне колодца. В верхних этажах от коридоров отходили анфилады комнат, большинство из них когда-то служили министерскими кабинетами, потом каждая побывала конторой той или иной мелкой фирмы, потом комнаты много лет пустовали, но наконец пришли уборщики, удалили гниль и плесень, и вселились послы. Произошло это чуть больше двух столетий назад, когда правительства земель Рохаги вняли голосу здравого смысла – дипломатия куда предпочтительнее войны.